Статьи

Данная статья посвящена анализу роли социальных сетей в процессе политической социализации современной молодежи. Автор отмечает, что интернет-технологии и социальные сети оказали существенное влияние на трансформацию традиционных форм социальной и политической коммуни- кации. На смену иерархической структуре, где ключевыми агентами социали- зации выступают институты семьи, школы, традиционных СМИ, приходит сетевая модель с присущими ей нелинейными и неиерархическими процессами. Результатом этого стало появление новой, сетевой модели политической со- циализации, которая характеризуется нелинейными процессами, усилением субъект-субъектных отношений, интровертным характером социализации и преобладанием горизонтальных отношений между участниками полити- ческой социализации.

В статье анализируются эсхатологические основания общинного (кон- грегационного) устройства представителей русского религиозного дореволю- ционного разномыслия: радикальных старообрядческих беспоповских толков, с одной стороны, и внутрицерковных мистических новообразований — хлы- стовства и скопчества — с другой. Автор предполагает, что все они в зна- чительной степени исходят из русской дораскольнической эсхатологической традиции, постулирующей особую духовно-политическую миссию царя — при- ведение своего народа из земной реальности в реальность небесную. Тем не менее в дискурсе радикальных беспоповцев и внутрицерковных мистических сектантов происходит кардинальная подмена эсхатологических устремлений. Представления о единстве народа через церковь в борьбе ради торжества «Небесного Иерусалима» подменяются в этом дискурсе представлением о полноценном раскрытии эсхатологической реальности в малых религиозных группах, каждая из которых считает свой «корабль» эсхатологической полно- той во главе с «Христом-Царем». Таким образом, через рассмотрение специ- фики эсхатологического сознания в статье ставится проблема специфики монархического самосознания дореволюционного русского крестьянства.

В представленной статье автор посредством вычленения ключевых характеристик, отражающих специфику региона Восточной Азии, предпри- нимает попытку определения места и роли буддизма в процессе построения регионального политического порядка в конце XIX — начале XX вв. Вопреки расхожему мнению об универсальности государственных и правовых ин- ститутов, которая, по прогнозу Ф. Фукуямы, должна была состояться в отношении «всех человеческих обществ», исследуемый регион демонстри- ровал собственные ценностно-идеологические установки. Буддизм никогда не воспринимался жителями Восточной Азии исключительно с религиозной, сакральной позиции. Это был образ мысли и жизни, в который, безусловно, впи- сывалось и развитие государственных институтов. Несмотря на то что при более пристальном изучении устои власти, место и роль главы государства, его взаимоотношения с сангхой в традиции Хинаяны (Юго-Восточная Азия) и Махаяны (Северо-Восточная Азия) отличались, автор статьи приводит набор признаков, типичных для любого из существующих течений в буддиз- ме и сыгравших определяющую роль в вопросе его влияния на региональный политический порядок. Важной особенностью региона было наличие преимущественно нацио- нальных государств, поэтому религия играла значительную роль, формируя идентичность подданных каждого государства, ощущавших себя храните- лями древних традиций, культуры и языка. Буддизм позволял воспринимать народы, населяющие регион, частью единого целого, и прежде всего самими этими народами, чем и воспользовалась Япония, заявив амбициозный проект создания «Великой Восточно-Азиатской сферы взаимного процветания». Играя на культурно-духовных противоречиях и противопоставлении «ев- ропейского» «азиатскому», эта страна за короткий период времени сумела добиться значительных успехов в его реализации, чему немало способствовал и сам буддизм, и его наиболее активные приспешники как в самой Японии, так и на континенте.

Статья посвящена изучению особенностей формирования радикальных исламских движений в Центральной Азии в постсоветский период. На примере Исламского движения Узбекистана (ИДУ) и Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), деятельность которых в настоящее время запрещена руководством республик, авторы статьи анализируют факторы радикали- зации ислама в Центрально-Азиатском регионе в конце XX — начале XXI вв. В качестве одной из главных причин роста влияния радикальных исламистов выделяется крайне тяжелая социально-экономическая ситуация в Централь- ной Азии в этот период. Несмотря на «салафитский тренд» в исламском мире, особенно в среде радикалов, ваххабитское руководство ИДУ и ПИВТ так и не смогло найти поддержку в глазах большей части населения постсоветских республик и в этом регионе продолжает сохраняться статус-кво. Однако до- минирование в странах Центральной Азии суфиев и маргинализация ведущих исламистских группировок отнюдь не означает, что там нет предпосылок для развития религиозного экстремизма, который может нести угрозу как для безопасности самой России, так и союзников по Организации Договора о коллективной безопасности.

В статье представлено эмпирическое исследование коллективной па- мяти о Гражданской войне в России на материалах онлайн-комментариев. Образы прошлого рассматриваются в работе как результат конкуренции мнемонических акторов и конструируемых ими в публичном пространстве нарративов. Онлайн-память выступает в качестве среды для идеологиче- ских и политических споров и кодируется актуальной медийной повесткой. Описаны структурные характеристики «красных» и «белых» нарративов о Гражданской войне. Сделан вывод о симметричной организации противо- стоящих версий Гражданской войны и особой роли нарратива «национальной измены» в конструировании онлайн-памяти. Одним из основных препятствий для примирения является доминирование морального дискурса в суждениях участников онлайн-сообщества.

В статье анализируются теория и практика применения технологий медиации (посредничества) для управления (разрешения) современными эко- логическими конфликтами. Выделяются основные характеристики медиа- ции, необходимые условия ее применения, разновидности медиации, отличия экологической медиации от других ее видов. На основе различных примеров применения медиации в экологических конфликтах в США начиная с 1970-х гг. рассматриваются принципы выбора медиатора (посредника), его роль в процессе конфликторазрешения, достоинства и недостатки применения медиации с точки зрения различных участников экологических конфликтов, политические аспекты использования медиации для разрешения экологических конфликтов, ее возможности и ограничения.

В статье предпринята попытка политико-текстологического анализа повестей Н.Г. Помяловского «Мещанское счастье» и «Молотов», содержа- щих художественное осмысление формирования разночинного сословного сознания начала 1860-х гг. Герои повестей Помяловского, Егор Молотов и Михаил Череванин, олицетворяют две стратегии поведения представителей нового сословия, «мыслящих пролетариев», в поисках своего места в жизни. Молотов идет по пути встраивания в существующую структуру общества и в результате приходит к созданию непрочной буржуазной «идиллии». Череванин, представляющий второй тип разночинного миросозерцания, от- казывается встраиваться, становится крайним пессимистом и выбирает путь самоуничтожения. Поиски своего предназначения для обоих героев заканчиваются неудачей. Молотов и Череванин не обладают достаточной верой в свои силы, а главное, не обладают четким пониманием, что делать. Но художественное осмысление таких поисков, предпринятое Помяловским, имело больше социально-политическое значение. Он начал дело, законченное другим известным писателем-разночинцем Н.Г. Чернышевским. И заслуга последнего будет в том, что разрозненные части не оформившегося само- сознания разночинцев он объединит в целостную доктрину, представленную в романе «Что делать?».

Статья посвящена перспективам использования коллективной памяти как ресурса «мягкой силы». Отмечено, что важное значение подобного функ- ционирования коллективной памяти связано не только с целенаправленной социальной активностью, но и с особой социолингвистической матрицей. Указаны основные политико-философские идеи, переосмысливающие власт- ные практики, которые лежат в основе использования коллективной памяти в стратегиях «мягкой силы». Масштабируясь до уровня межстрановых взаимодействий, коллективная память оказывается сопряжена с «мягкой силой»: выступает одним из эффективных инструментов реализации государ- ственных стратегий в этой области, смягчая последствия явных или скрытых межгосударственных конфликтов. Коллективная память как отдельный ин- струмент «мягкой силы» используется в различных практиках мемориальной дипломатии, но ее возможности для улучшения межгосударственных отно- шений и примирения разных исторических нарративов в современном мире реализованы не в полной мере. Отмечены цели, акторы и формы мемориальной дипломатии. Выделены основные сценарии ее реализации: 1) как преодоление негативно-трагического опыта прошлого и 2) как обновление нарративных стратегий на территориях с выраженной нарративной рассогласованностью.

Динамичное изменение реалий современного мира среди прочего привело к трансформации политической ресурсности массмедиа. Средства массовой информации обладают сегодня гораздо большим влиянием на политический процесс, чем это было еще в конце прошлого века. Серьезные изменения произошли как в механизмах функционирования прессы, так и в дискурсе, в рамках которого принято это рассматривать. В этой связи данная статья посвящена анализу терминов, которые за короткое время успели стать до- статочно популярными и востребованными, несмотря на то что являются относительно новыми для категориального корпуса политической коммуни- кативистики. Изучив содержание наиболее часто цитируемых в системе “Science Index” (РИНЦ) работ, в которых затрагивались данные сюжеты, автор вы- деляет основные смыслы, вкладываемые в понятия «постправда» и «фейк»; обозначает сходства и различия между дезинформацией и мисинформацией, верификацией и фактчекингом; формулирует конкретные способы противодействия манипуляционному воздействию массмедиа на аудиторию.

Социальные сети являются средой, отражающей социальные практи- ки молодежи. Из ситуативной активности каждой группы складываются крупные кластеры, аккумулирующие установки соответствующего слоя молодежи. Исследование проведено по региональным группам социальной сети «ВКонтакте» города Томска. Сбор и визуализация данных развивают актуальную в сетевом анализе методологию картирования информационного пространства (community detection). Содержательно получено наличие двух социально-дифференцирующих стратегий поведения Томской молодежи. У них разные повседневные практики, ценности, референтные группы и инфор- мационные источники, системы самостигматизации. «Низкие» социально- культурные практики соответствуют социальной группе, которую можно охарактеризовать как «группа без будущего» с негативной идентичностью. Кардинально отличаются от них практики социальной группы, нацеленной на получение высшего образования и выстраивание карьеры. Ее представители ориентируются на зарубежные источники, организации и образцы. Значи- тельное внимание в статье уделяется методологии, процессу картирования и интерпретации результатов исследования.