Статьи

В основу настоящей статьи положены выступления участников круглого стола «Политическая глобалистика: направления исследований в условиях глобальной неопределенности», прошедшего на факультете политологии МГУ имени М.В. Ломоносова в рамках III Съезда Российского общества политологов (Москва, 10–12 сентября 2018 г.). Среди ключевых вопросов, рассмотренных участниками круглого стола, особое внимание было уделено современным проблемам развития глобалистики как междисциплинарного научного направления, трансформации предметного поля глобалистики, а также новым вызовам, стоящим перед академическим сообществом, и роли междисциплинарного знания в их разрешении.

Статья посвящена обоснованию концепта политико-философского феномена научно-технического романтизма. Этот феномен возник в эпоху Просвещения, получил развитие в мироощущении мыслителей XIX в. и достиг своего апогея в XX в., в первую очередь в Советском Союзе в эпоху космического и атомного прорывов. Научно-технический романтизм рассматривается в статье в единстве его составных частей: а) антропологического оптимиз- ма; б) социально-политического сциентизма; в) гуманистического техно- кратизма. Формулируется сущность данного феномена, в своем развитии стремящегося стать высшим демиургом, способным радикально изменить мир. Имманентность выражения политико-философской рефлексии как в рациональных, так и в художественно-образных формах позволяет отнести феномен научно-технического романтизма к сфере политико-философских исследований и рассматривать его в этом качестве вне предметного поля литературоведения, культурологии и философии культуры.

В статье рассматривается процесс политической трансформации социальных движений, векторы и пути их эволюции и факторы, обуславли- вающие процесс их изменений. В исторической перспективе именно процесс развития общественных движений обеспечивал поступательное развитие общества, переход его на более высокую ступень социального развития. Ис- следование проблемы трансформации социальных движений позволяет от- ветить на вопросы обеспечения устойчивого развития общества, роли масс и лидера в политике, определить вектор дальнейшего развития системы обще- ственных отношений. В статье изучаются вопросы внутренних и внешних детерминант развития общественных движений, а также потенциальные формы их дальнейших преобразований. Также рассматриваются общеми- ровые тенденции общественного развития, дается ответ на вопрос, какое влияние они оказывают на процесс трансформации общественных движений.

популизма. Автор рассматривает различные подходы к определению понятия популизма, причины его возрождения в XXI в., основные проявления и типологию. По мнению автора, причиной появления популистских движений на современном этапе является ряд тенденций социально-политического развития западных обществ: эрозия и упадок традиционных партийных ор- ганизаций; ухудшение положения среднего класса; медиатизация политики; новые практики политического участия, связанные с развитием интернет- медиа; приход к власти технократов в ряде государств; рост протестных настроений и т.д. Развитие популистских движений сегодня развивается по направлению к тому, что Колин Крауч называет постдемократией. Это актуализирует дискуссии о трансформации форм демократического представительства и участия: популисты различного толка выдвигают в качестве приемлемой формы взаимодействия граждан и политического класса такие модели, как «партиципаторная», «прямая» и «прозрачная» демократии. Несмотря на то что автор видит в популизме угрозу для демократии, в статье отмечается, что современные популистские движения являются реакцией на кризисные явления в самой демократической системе. В этой связи автор полагает, что опасность перед масштабированием популистских настроений может стать стимулом для реформирования демократии и ее дальнейшего усиления.

демократии и феномена нового авторитаризма как последствия данного кризиса. Прежде всего, современный кризис проявляется в массовой под- держке популистских политиков и политических организаций правого толка в демократических странах Запада. Автор проводит сравнительный анализ исторических форм авторитар- ных систем и их аналогов в XXI в., отмечая, что современные авторитарные системы имеют демократическую легитимацию и реже используют насиль- ственные методы, однако всегда стремятся к ограничению функций традици- онных демократических институтов. В статье предлагается рассматривать новый авторитаризм как систему концентрации государственной власти, которая не уважает принцип разделения властей, верховенство закона, кон- ституционные положения, а также ограничивает права и свободы граждан. В качестве основных причин кризиса демократии автор указывает разочарование граждан своим социально-экономическим положением и рост национализма. Автор отмечает, что существующий кризис может быть преодолен путем реформирования традиционных демократических институтов, проведения образовательно-просветительской деятельности и повышения роли граждан в политическом процессе. Несмотря на негативные последствия кризиса для либеральной демократии, автор полагает, что его конечным результатом может стать укрепление демократических институтов в том случае, если предложенные реформы будут реализованы.

В статье рассматриваются возможности сосуществования демократии и технократии на примере технократических механизмов формирования власти, функционирующих в демократических и полудемократических поли- тических системах и позволяющих преодолеть существующие недостатки демократического способа рекрутирования политической элиты, сохраняя при этом такие демократические компоненты, как выборность и конкуренция. В качестве основных слабостей рекрутирования элит в современных демокра- тиях выделяются следующие: риск прихода к власти популистов, «случайных» или медийных личностей, не обладающих достаточным уровнем компетенции и профессионализма, однако способных дестабилизировать политическую систему, а также влияние партийных или личных интересов отдельных политиков на принятие государственных решений. В статье анализиру- ются такие механизмы формирования власти, как функциональные округа, соответствующие одновременно и технократическим, и демократическим критериям, их особенности функционирования в различных политических системах и культурах, а также их достоинства и недостатки.

В статье рассматриваются особенности формирования российской политической элиты в 1990-е и 2000-е гг., дается сравнительный анализ этих периодов, определяются перспективы развития процесса формирования современной российской элиты. По мнению автора, после распада СССР изменился порядок рекрутирования российской политической элиты. Однако появление новых способов рекрутирования не привело к ее кардинальному обновлению. Большую часть ельцинской элиты составляли выходцы из второго и третьего эшелонов советской элиты. На фоне снижения доли выходцев из неэлитарных слоев населения в политической элите увеличилась доля либеральной интеллигенции, появилась прослойка представителей бизнеса. В 2000-е гг. региональные элиты вследствие реформ президента В.В. Путина потеряли многие свои полномочия, в результате чего положение федеральной элиты укрепилось. Во власти значительно увеличилось число представителей силовых структур и бизнеса. Политическая элита стала более консолидированной. Конфликты между субэлитными группами ушли из публичного поля политики. Произошло омоложение состава российской элиты.

Генерал прусской армии и военный теоретик Карл фон Клаузевиц (1780– 1831) вошел в историю политической мысли как автор классической формулы, утверждающей приоритет политики по отношению к войне: «война есть не что иное, как продолжение государственной политики иными средствами». Однако трактат «О войне», в котором прозвучала эта формула, до сих пор вызывает многочисленные дискуссии исследователей творческого наследия Клаузевица, поскольку это сочинение им не было окончено и многие его рас- суждения не завершены. При политико-текстуальном анализе содержания трактата автор статьи приходит к выводу, что Клаузевиц считает до- стижение мира самой главной целью ведения войны. При этом немецкий мыслитель не утверждает, что установленный мир может быть всеобщим и вечным, допуская возможность возникновения новых войн. Оригинальной особенностью концепции Клаузевица является «признание таких войн, ко- торые заключаются только в угрозе противнику и ведутся в подкрепление переговоров», в качестве одной из перспектив государственной политики.

В статье анализируются проблемы функционирования Боснии и Герцеговины (БиГ) на современном этапе, спустя почти 25 лет после окончания гражданской войны. В основе анализа лежат теория этнических конфликтов и теория рационального выбора, предложенные Р. Петерсеном в качестве методологической парадигмы для исследования межэтнических конфликтов. В разделе статьи, посвященном анализу политической системы БиГ, исполь- зуется институциональный подход. Статья состоит из двух глав. Первая посвящена анализу этнической структуры, демографических трендов и процесса формирования национальной идентичности в БиГ во второй половине XX в., а также исследованию причин возникновения этнических конфликтов и связанной с ними дисфункциональ- ности БиГ как государства. Вторая глава содержит анализ структуры поли- тической системы БиГ, ее административных институтов и их взаимосвязи с процессами формирования этнической напряженности в данном государстве.

В статье рассматриваются проблемы сербско-российских отношений с точки зрения потенциала реализации основных целей внешней политики Рос- сийской Федерации. Определяются и анализируются ключевые виды ресурсов российской внешней политики в Сербии, включая экономические, военные, культурные и репутационные ресурсы. Представлено значение региона Юго- Восточной Европы для внешней политики, безопасности и экономики России на современном этапе. Обозначены перспективы развития сербско-российских отношений в случае вступления Сербии в Европейский союз. Анализируются основные тенденции динамики развития торговых отношений и сотрудни- чества двух государств в сфере энергетики. Автор отмечает, что двустороннее сотрудничество России и Сербии в области экономики не является достаточным с точки зрения статуса стратегического партнерства. При этом на текущем этапе развития двусторонних отношений Сербия рассматривается как наиболее успешный пример реализации стратегии «мягкой силы» России.